Ивану Сергеевичу Шмелёву
Бродил я в прошлом океанами,
Проплыл весь Тихий океан,
И Атлантическими странами
Я в светлый час не раз был пьян.
Была мне ведома Испания,
И норвежанку целовал,
И в Англии грустил в тумане я,
А вал синел, за валом вал.
Но будет. Вот не в вечной смене я,
Избрал зелёный Капбретон,
И полюбил здесь сновидения,
Но здесь мне русский снится сон.
Засну – и слушаю я оканье
Оки и Клязьмы. Вот базар.
Копыт, подков я слышу цоканье,
Шумит, кричит и мал, и стар.
Платки с цветистыми узорами,
Лотки, телеги, к ряду ряд.
Разноголосица и хорами –
И ржанье тут, и стон телят.
Чем хочешь щегольнём: рогожами,
Лаптями, мылом, киселём,
Иконами, ни с чем не схожими,
Мы богомазами слывём.
Имеется и домотканина,
И рыбу мы везли не зря,
И есть патреты – от Сусанина
До августейшего царя.
“Есть сбитень! Сбитень! К нам пожалуйте!”
Весёлый смех. Лукавый глаз.
«Эх, барин, вы его не балуйте!
Не сбитень у него, а квас».
«Сафьян, сапожки в руки просятся!» –
«А где изъян в них? Не таи.
Через неделю же проносятся». –
«Да лопни глазыньки мои!»
Рожки, они деревянистые,
Но вкус таинственный у них,
И соты мёда золотистые…
Но вот базар стозвучный стих.
Умолкла Шуя тароватая.
Но длится мой прозрачный сон,
И чую в воздухе заката я,
Как ласков колокольный звон.
Здесь где-то близко влагу пенную
Бросает вал. Я сплю – не сплю,
Я верю в даль неизреченную,
Я верю в Ту, кого люблю!
Капбретон.
1929. 11 сент[ября].